— Мог бы прямо сказать — ворчу я.

— Мог бы. Да только ты бы его послал. Вы, молодые — ни черта в жизни не понимаете, дерзкие и резкие, вам жизнь одним днем кажется — говорит Широ: — жаль Куму-сана… у нас с ним бизнес-связи были.

— Ну уж извините. — пожимаю я плечами: — Как получилось.

— Да ладно. Сгорел дом да и хер с ним — машет рукой Широ: — наоборот, открылись новые возможности. Ты случайно не знаешь кто там на очереди оябуном стать? Нет?

— Откуда мне знать? — удивляюсь я.

— А ты перед тем как глотки резать — в следующий раз башкой думай. Кого надо резать, а кого оставить. Ты ж всю верхушку вырезал. Вот станет оябуном какой-нибудь отморозок — я тебя обратно пошлю, переделывать все. — прищуривается Широ.

— Ничего не знаю — говорю я: — нигде не был, ни в чем не участвовал. Вообще пострадал морально, меня пытали. Вот, ногтя нет. — я демонстрирую перебинтованный палец. Палец средний, потому выглядит так, будто я Широ-сана в далекое путешествие отправляю, по известному адресу.

— Угу. Конечно — кивает Широ: — и что случилось с этим нехорошим парнем? Не его ли мы его нашли в вашей берлоге без половины лица? Он, кстати, еще дышал.

— Не, это другой — говорю я: — того ножом убили. Кто — не знаю. Был без сознания. Появился ниндзя и…

— Кстати о ниндзя. Шиноби. Или — куноичи? — наклоняет голову Широ: — удар в шею сзади, но немного под углом, ударивший был явно ниже ростом… хороший удар, кстати, пробиты сразу обе яремные вены и сонные артерии, перебита трахея. По сути человек захлебнулся своей кровью… интересно что у тела также было перерезано приводящее сухожилие на предплечье правой руки… наверное, чтобы он не сумел что-то сделать. Например — нажать на курок.

След на полу от небольшой ножки… скорей всего женской или детской. Девичьей скорей всего. Удивительно, но среди сектантов никого с такой вот ножкой — не было. Хм… да и в семье якудза, которых следователи подозревают в бойне… — тоже таких нет. У кого бы в этом городе может быть своя девушка-девочка-куноичи? Может быть у того, у кого уже есть своя девушка-девочка-самурай? Онна-бугэйся, как таких называли в славные времена… и у кого бы в этом городе есть такие вот кадры, а?

— Извините, Широ-сан — говорю я: — но вы же сами сказали, что никакой информации у вас нет — говорю я, глядя прямо в глаза шефу безопасности: — ведь как говорил Экклезиаст — многия знания — многия печали и кто умножает познания свои, тот умножает скорбь.

— Хм. А ты у нас богослов. — отвечает мне Широ и некоторое время смотрит мне прямо в глаза. Некоторое время мы меряемся взглядами, потом он вздыхает и закрывает глаза.

— Ладно — говорит он: — я не буду возвращаться к этой теме, Кента-кун. Просто… знай, что я знаю и этого будет достаточно. Я не собираюсь тебя шантажировать или выпрашивать у тебя услугу на будущее, но… просто знай. Хорошо? Ну вот и ладно. — он встает и наклоняет шею в сторону, разминая ее.

— Выздоравливай скорее, Кента-кун. — ухмыляется он, хлопая по карманам: — И вот тебе… — он находит что-то в кармане и протягивает мне. Черная плоская коробочка.

— Это тебе от Марики-тян — говорит он: — имеешь ты какое-то черное влияние на молоденьких девушек, уж я ей говорил чтобы от тебя подальше держалась…

— У нас с ней ничего не было — тут же отрицаю все я.

— Ну да, конечно — хмыкает он: — у тебя бы да с ней и не было… это как оставить кота сушеного тунца сторожить. Или… лисицу рис с фасолью сторожить. Эээ… вору ключ доверить, золотой рыбке за личинками комара приглядывать…

— Я понял, Широ-сан. Вы мне не верите. — делаю я грустную физиономию и принимаю черную коробочку, она неожиданно тяжелая.

— Если бы речь шла о деньгах или о поединке — верил бы — пожимает плечами Широ: — но в отношении девушек тебе верить — себя не уважать Я вот иногда думаю, может у тебя и правда Дар Любви есть, как в интернете пишут?

— Проверим? — я сажусь в кровати и формирую печать Теневых Клонов.

— Спасибо, не надо — отклоняет мое предложение Широ-сан: — выздоравливай, маньяк малолетний. Единственная у меня просьба — держи свой питомник юных людоедов в узде. В моем городе мне фабрики монстров не надо. И… это вот тебе с рук сошло в первый раз и в последний. Я — не твой сообщник и за тобой буду смотреть теперь очень внимательно. Начнут в городе люди пропадать или там якудза вымрут совсем… я сперва на тебя подумаю. Потому — прижми хвост, Кента-кун, прижми хвост и своих придержи. Никакой пулеметной стрельбы в городе, никакого нервнопаралитического газа, никаких «тихих устранений». Я знаю, как это бывает и уж отличить случайность от «несчастного случая» как-нибудь сумею. Ты у нас кто? Студент? Школьник? Вот и учись, в школу ходи, в кружок какой запишись, вязать там научись, говорят от нервов здорово помогает.

— Вот как — я понимаю, что наконец Широ-сан подошел к сути, к тому, что он и хотел сказать мне с самого начала. Вот он, ультиматум. Я знаю кто ты такой, Кента-кун и если ты хочешь чтобы я хранил эту тайну — ты будешь соблюдать условия сделки. В конце концов Широ-сан — шеф службы безопасности мэра нашего города, а никакому мэру не с руки, когда у него в городе боевые столкновения происходят. Потому Широ-сан ко мне и пришел. Дело идет по накатанным рельсам, «Общество Высшей Истины» сейчас выхватит по полной внимания СМИ, полиции и широкой общественности. Семья якудза сейчас на матрасы заляжет, у них потери, да и облавы начнутся по городу, к бабке не ходи. Все у Широ-сана и папы Марики хорошо будет, только я тут из общей картины выбиваюсь, потому что непредсказуем. Вот и пришел Широ о здоровье моем справиться, да за жизнь поговорить.

— Именно так — твердо говорит Широ: — прижми хвост. Чтобы только школа и дом. И с девчонками своими только сексом занимайся, никаких захватов мира или создания термоядерной бомбы. Только секс и учеба. Я вас, молодежь не понимаю, у вас столько соблазнов вокруг, травку покурите, напейтесь как следует, поперетрахайтесь, какого черта вас убивать тянет?

— Это клевета — защищаюсь я. Видимо не слишком убедительно, потому что Широ прищуривает глаз и головой качает недоверчиво так.

— Если вам травки надо — звони, я тебе адресок скину — говорит он: — займитесь наконец тем, чем все подростки занимаются. Прекратите мне повышать статистику насильственных смертей! Полиция вас, конечно, не найдет. Но я… я за тобой слежу, Кента-кун. — он поднимает бровь и коротко кланяется, давая понять, что встреча подошла к концу.

— Всего доброго, Кента-кун — говорит он: — и передавай привет Соре-тян. И что она в тебе нашла… — он исчезает за дверью, а я раскрываю черную коробочку от Марики. На колени мне падает смартфон.

Глава 4

— Ой, а кто это у нас тут заблудился? Девчонки, поглядите! — в грудь мне убирается конец бейсбольной биты. На другом конце биты — девушка, как будто из восьмидесятых, типичная сукебан — длинная, плиссированная юбка, короткая матроска, открывающая гладкую кожу подтянутого живота, завитые блондинистые волосы и куча браслетиков на запястье. Конечно же красные носки и ботинки на высокой платформе. Такие вот девчонки в свое время навели шороху по всей Японии, говорят, что девчоночьи банды были более жестокие чем якудза, да и было их очень много, один союз Канто насчитывал двадцать тысяч девчонок! Для сравнения во всей якудзе в то время было не больше ста тысяч членов. Только вот давно уже нет никаких сукебан, пропали с улиц дерзкие девчонки с бейсбольными битами и бритвами за отворотом блузок, растворились среди босодзоку и домохозяек… интересно, а моя мама тоже была с этими отмороженными девицами? Наверняка. Иначе откуда у нее такая хватка…

— Слышь, мальчик, ступай отсюда… — обращается ко мне другая девушка в такой же примерно форме одежды что и первая, но с рыжими волосами. На руках у нее — кожаные перчатки с обрезанными пальцами, она складывает руки на груди и смотрит на меня свысока… и это при том, что я ее выше. Особое искусство Императрицы Боа Хэнкок — смотреть свысока на всех, даже на тех, кто выше тебя ростом. Уметь надо.