— И второе — если ты не веришь женщине, то ты никогда не сможешь завоевать ее доверия. — заканчивает мама сентенцию и бокал вина.
— Мама? — хмурится Хината.
— Спасибо, сенсей! — я встаю и глубоко кланяюсь нашей Хранительнице Домашнего Очага и Самой Красивой Женщине На Свете: — ваши слова будут вырезаны в моем сердце и написаны иглами в уголках глаз! Поистине знание — это сила!
— Ступай и используй эту силу мудро — кивает мама: — и посуду за собой уберите! Масло в холодильник поставьте!
Глава 4
Любое сражение должно быть подготовлено заранее, знающий свое дело полководец не просто стоит в полевом шатре со своими соратниками и водит пальцами по карте, но выезжает в поле, посмотреть своими глазами на местность, проверить почву, по которой пройдет тяжелая боевая конница, холмы, кручи которых должны вымотать атакующих и лес, который должен скрыть передвижение запасных полков. Но этого мало и знающий полководец не будет рано ложиться спать в ночь перед сражением, он пройдет между раскинутыми палатками своего лагеря, прислушается — о чем говорят у костров, что поют, над чем шутят, на что жалуются. Что они едят, в каком состоянии доспехи и одежда, что пьют и о чем думают. Потому что в момент битвы что-нибудь обязательно пойдет кувырком, не так как запланировано, так, как никто не мог предусмотреть.
Поэтому я заранее отвел Томоко в сторонку на уроках и проинструктировал ее, а потом — проверил ее зрачок на предмет сомнений и колебаний.
— Конечно, хозяин — кивает Томоко, не усомнившись ни на секунду: — как скажете.
— Хм — говорю я, окидывая ее взглядом: — Точно? Как-то ты быстро согласилась…
— Во-первых я все еще ваша рабыня, пока никто этого не видит. — отвечает она: — а во-вторых я тебе доверяю. Не как господину и хозяину, а как человеку, как однокласснику и моему другу. Ты не сделаешь ничего дурного Наоми-чан. Вернее… — она задумалась на секунду: — то есть, даже если ты и сделаешь что-то дурное с ней, то ей это будет на пользу. Значит так и надо.
— Не знаю, чем заслужил такой кредит доверия, но спасибо. — киваю я и протягиваю ей список на листе бумаги: — вот это надо купить. Вот деньги — я делюсь с ней своей драгоценной заначкой, которая возникла после того, как папа Кенты растрогался и сунул ему деньги. Сейчас я, скрепя сердце, передаю половину денег Томоко.
— Хорошо — кивает она: — я пропущу урок и…
— Необходимости пропускать урок нет — говорю я: — можно после уроков сразу в магазин сгонять, а я пока помещение и саму Наоми подготовлю.
— Как это ты ее подготовишь? — подозрительно посмотрела на меня Томоко, резко выпадая из роли «покорная рабыня преклоняется перед своим господином»: — … просто интересно…
— Ну мы же все-таки Клуб Экзорцистов — пожимаю плечами я: — разрисую ее тело каббалистическими символами, поставлю на живот восковую свечу из жира некрещенных младенцев, переверну Библию и зарежу черного козла.
— Обязательно черного? — наполовину в шутку, наполовину всерьез уточняет Томоко. Есть у нее такая манера — следовать моим шуточкам и усугублять их своими замечаниями. Эта черта в ней мне нравится, тут мы с ней прямо-таки дополняем друг друга, так что возможно, что лет через пять, когда и сама Томоко подрастет и у нее все подрастет… хм…
— Ты опять задумался — доводит до моего сведения Томоко: — снова о медсестре школьной мечтаешь? И что ты в ней нашел, она же старая!
— Она — зрелая, а не старая — отвечаю я машинально: — ей всего двадцать семь. Так что даже молодая.
— Так ты и правда о ней думаешь! — моргает Томоко: — Надо же…
— Так. — я прекращаю бардак и шатание в танковых войсках: — не об этом речь. Купишь все по списку и сразу потом — в клуб. Личные половые драмы членов клуба — это в свободное время.
— Как скажете… хозяин. — сразу же включает «рабыня-мод» Томоко и опускает глазки: — сделаю все что в моих силах.
Звенит звонок, и мы спешим в класс. Вечером у нас много работы.
Нельзя преуменьшать значение символов. Более того, иногда трудно переоценить значение символов. Символы окружают нас, символы въедаются в наше подсознание с самого рождения, наша речь, слова, обозначающие явления — это тоже символы. Как там — если звезды это не просто слова, перестаньте называть их звездами. Когда мы говорим слово «Тигр» — это всего лишь набор звуков. Твердое «Т», протяжное «И», крепкое «Г» и наконец завершающее «Р». Тигр. Если разбирать это как слово, как набор звуков, как отдельные вдохи и выдохи — то это не несет никакого смысла. Так, человеческое дыхание, звуки издаваемые носоглоткой.
Но! Когда мы слышим эти звуки — то у нас в голове сразу же появляется картинка полосатой шкуры, клыков, горячего дыхания хищника, у нас в голове появляется ТИГР!
Говорят и человек как таковой появился только после того, как обрел способность к абстрактному мышлению, смог представить тигра в голове. И назвал его тигром.
Поэтому то, чем я сейчас занимаюсь вместе с Наоми — на самом деле имеет значение. Да, я не верю к Экзорцизм сам и сомневаюсь, что верит Наоми, но символы работают у нас в подсознании независимо от нас и нашего рационального разума. Как-то раз у Нильса Бора, увидев над входом в его лабораторию прибитую подкову, спросили — вы же физик! Лауреат Нобелевской премии! Неужели вы верите в такие суеверия? И Нильс Бор ответил — что вы, конечно же не верю! Но мне сказали, что подкова работает, даже если не веришь!
Поэтому мы с ней чертим на полу нашего клуба пентаграмму. Да, призывной круг, все как положено. Символы, размеры и прочие технические характеристики я взял из какой-то онлайн игры про драконов и некромантов, выглядит очень правдоподобно. Наоми тщательно перерисовывает символы, иногда поправляя очки. Она все делает тщательно, поэтому я не сомневаюсь, что пентаграмма будет нарисована точь-в-точь. Надеюсь, мы не вызовем Владыку Ада, Люцифера, Везельвула, или какого-нибудь Демонстратора Измерений типа Ааза. Хотя против парочки суккубов женского пола я бы не возражал. Нравятся мне суккубы.
Наконец появляется запыхавшаяся Томоко с двумя пакетами покупок. Принимаю покупки, направляю Томоко на помощь Наоми в построении пентаграммы. Ага, восковые свечи, есть. Открытый огонь в школе запрещен, но для свечей исключение, иногда бывает, что выключают свет и потому школьный совет вывел свечи за скобки. Так что никаких предписаний мы не нарушаем, особенно если поставить свечи на керамические блюдечки. По углам пентаграммы. Вот так. Выпрямляюсь и смотрю на дело наших рук. Выглядит вполне себе, хоть сейчас суккубов вызывай.
Томоко берет ведро и исчезает в коридоре, ей нужно приготовить смесь. Я — поворачиваюсь к Наоми.
— Наоми-чан — говорю я: — ты же уже поняла, что первым нашим кейсом будет твое дело, не так ли?
— Ты не делал из этого секрета, Кента-кун. — кивает Наоми и немного краснеет: — я готова.
— Хорошо. — говорю я и протягиваю ей пакет: — вот тут твоя одежда. То, что должно быть на тебе во время обряда. Рекомендую снять с себя все и переодеться в это.
— Эээ… — Наоми разворачивает пакет и достает оттуда белое кимоно. Самое дешевое из тех, что можно найти, практически одноразовое. Но все же кимоно. Она недоуменно моргает, видимо ожидая все что угодно, вплоть до бикини-веревочек и чулок на подвязках но только не это.
— Я отвернусь — говорю я, поворачиваясь спиной. Оставлять ее одну пока нельзя, все должно быть под контролем. За моей спиной раздается шуршание. Наоми переодевается, а я пытаюсь изгнать из воображения картиночки переодевающихся школьниц. Выходит, не очень, даже если пробовать квадратные корни вычитать.
— Я готова — наконец после минуты шуршания и движений за спиной. Я поворачиваюсь обратно. Наоми стоит передо мной, одетая в белое кимоно, по которому то там то тут разбросаны красные цветы. Она покраснела. Ее дыхание заметно участилось. Она почти готова. Возвращается Томоко с ведром, ставит его у дверей и присоединяется к нам.