И это еще не все. Во время нашего совместного времяпровождения, которое из блефа и обмана вдруг превратилось в real deal — стало понятно, что и Медея — всего лишь маска. Под ней — девушка, которая жутко устала держать себя в рамках и контролировать окружение. Если до информации от Натсуми это было не так ясно, то сейчас все стало понятным. Девушка была вынуждена сменить имя и фамилию, сменить место жительства и учебы, друзей и знакомых, которые наверняка отвернулись от нее сразу же как вся история с ее отцом выплыла наружу. Круговая оборона, жила у родственников — скорее всего. Родственники тоже были не в восторге, наверняка далекие, те, которых будучи богатым ее отец не жаловал — иначе тоже под раздачу полиции попали бы. Достаточно далекие, чтобы не иметь преференций от финансовой пирамиды, а значит — не то, чтобы испытывающие благодарность к отцу Юрико. Однако, родная кровь — это родная кровь… да еще скорее всего — китайская, школа Феникса. Поменяли ей фамилию, но не Чжао, а — Ли. Тоже китаянка, но не родственница. Хм. Вроде все сходится? Получается, мама у нее из Чжао — скорее всего. Так как китайские кланы живут особняком и в силу гордости денег у миллиардера не брали — то и остались от скандала в стороне. Вот как много всего в Юрико намешалось — школа Феникса, дочка миллиардера-мошенника и… девушка, которая мне нравится. Там, в душевой — я понял, какая она глубоко внутри. Одинокая и напуганная, но не показывающая этого, потому что жизнь научила ее никогда не показывать свои слабости.

Впрочем… может быть я вот лежу тут и все себе надумываю. Хорошо, а какие цели могут быть у Юрико на шоу? Вряд ли она серьёзно полагает, что останется неузнанной до самого финала, или что этот самый финал выиграет и кучу денег на рекламных контрактах заработает. Даже если бы ей дали выиграть — никто и никогда не заключит с «дочерью мошенника» рекламный контракт, никто не захочет, чтобы лицо Юрико красовалось на плакатах с их товаром или услугой. И она не может этого не понимать, она — девочка-волчица, она знает это. И предполагает худшее в человеке. Что же тогда она забыла на этом шоу? Каковы ее истинные цели? И — касается ли это меня, или мне следует признать и за Юрико право на тайну личной жизни и не задаваться вопросами? Нет, право у нее есть, но перестать делать логические выводы и умозаключения я попросту не могу. Как говаривал дворник на Малой Арнаутской, после того, как его попросили сбрить бороду, ибо уж очень на Дедушку Ренина похож — «положим бороденку я сбрею, а куда мыслишки девать прикажете?»

— Кента! — раздается рядом тихий шепот. Поднимаю голову. Из-под полога на соседней полке выглядывает смущенная мордочка Мико. Ну, наконец-то, а то я уж думал, что до завтра толком не поговорим, а завтра все кувырком пойдет, знаю я… то есть предполагаю. Но очень удивлюсь, если не пойдет. Всегда идет.

— Да, Мико-тян? — отвечаю я, стараясь не спугнуть ее. Это как общаться с детьми или маленькими зверушками — присядьте, говорите медленно и спокойно, не издавайте громких звуков и не делайте резких движений.

— Кента… ты меня извини. Не знаю, что на меня нашло — говорит Мико: — я так себя обычно не веду…

— Да все в порядке — отвечаю я, привставая и опираясь на локоть: — все в полном порядке. Я не обижаюсь на тебя.

— А я на тебя немного обиделась — говорит Мико и отводит глаза в сторону: — как-то ты быстро… и с Сорой-тян и с Юрико… и даже с твоей тренершей-шоколадкой.

— Э… стечение обстоятельств — чешу в затылке я, понимая, что не могу рассказать о заговоре и прочих «интригах Мадридского двора», которые тут Юрико развела.

— Я понимаю, что не могу ничего требовать… — продолжает она: — но ты же не забудешь о своем обещании?

— Никогда! — единственный верный ответ. Всегда и никогда — надо только не перепутать. Будешь меня любить? — Всегда! Забудешь меня? — Никогда! Так и есть, люблю и не забываю. Всех. Всегда.

— Хорошо — говорит Мико и немного успокаивается: — а то я волновалась. Ты же понимаешь, что… это все узнают.

— Понимаю — киваю я. Мы же на шоу, черт возьми а не в подводной лодке, хотя порой можно и перепутать — тесные кубрики, куча проводов везде, не видим солнца вот уже несколько дней и одни и те же лица вокруг.

— Мне страшно — признается Мико: — то есть у меня были уже отношения и… но вот так, чтобы все узнали.

— Это страшно, только если думать об этом как о чем-то страшном. Вот, например — Бьянка-сан. Она это все использовала себе в пользу и теперь очень богатая и популярная.

— Но я не хочу как Бьянка!

— Никто и не заставляет. Я просто показываю, что ничего страшного тут нет. Кроме того, если кого тут и винить, так это меня — воспользовался слабостью девушки и коварно соблазнил ее.

— Пфх! — фыркает Мико, уронив лицо в подушку. И начинает смеяться. Прямо-таки катается по кровати. Я конечно рад, что развеселил ее наконец, но природа этого смеха мне неясна и есть такое смутное ощущение — что эта самая природа — обидная. Будто я не могу девушку соблазнить. Коварно.

— Ахаха! — прорывается смех через подушку.

— Я, кстати, не понимаю над чем ты смеешься — говорю я, выждав пока Мико отсмеется и наконец снова поднимет голову: — и… — своим неосторожным высказыванием я спровоцировал новую волну истерического хохота. Не предполагал, что Мико может так хохотать.

— Извини, Кента… — говорит она, наконец перестав хрюкать в подушку: — это у меня истерика, наверное. Просто смешно звучит…

— Что именно смешно? — хмурюсь я: — ничего смешного. В общем-то так и было — ты зашла в душевую, а я на тебя накинулся и…

— Ахаха! — заливается Мико и я закатываю глаза. В самом деле, что ее не устраивает в этой версии? Все же нормально и с нее вину за произошедшее снимает.

— Все, все — говорит она, утирая слезы из глаз: — все, больше не буду извини… коварный соблазнитель… пфх! — и все начинается снова. Я вздыхаю и терпеливо жду, пока девушка угомонится, радуясь, что Нобуо с нами нет. Не дали бы мы ему поспать, да.

— В чем причина столь истерического смеха, барышня? — спрашиваю я, когда последние смешки покинули легкие Мико и она утерла слезы и приняла серьезное выражение лица: — позвольте поинтересоваться?

— Ты уже извини, Кента, но из тебя коварный соблазнитель, как… ну, несовместимо это. Да ты раз пять спрашивал «ты точно уверена» и «мы можем прекратить»… какой коварный соблазнитель так делает?

— Ээ… коварный соблазнитель, который чтит уголовный кодекс? — осторожно предполагаю я: — И который ценит свободу воли и соблазняет коварно — на уровне подсознания?

— Прекрати, я не могу больше смеяться, живот болит — говорит Мико: — хватит!

— Не вижу ничего смешного… ну хорошо, это смешно. Признаю. — вздыхаю я: — но лучше будет, если ты будешь придерживаться именно этой версии. Не обязательно «коварно соблазнил», а скорее — «он меня загипнотизировал» или там «странное чувство которому я не могла противиться». Это и кинематографично и… правдоподобно.

— Хорошо — кивает Мико: — хотя мне, честно говоря, все равно. Мне совсем другое нужно и плевать что остальные скажут. Вот из-за таких слухов и людей, которые им верят — моя сестра и ушла. Ненавижу этих сволочей! Всех.

— Понимаю — взглядом напоминаю ей, что даже в спальне — нас наверняка пишут. Уверен что и камеры тут есть.

— Ну ладно. — говорит она, спустя некоторое время: — Спасибо, что рассмешил меня.

— Поверь, это не нарочно — ворчу я: — я могу быть коварным соблазнителем.

— Угу. В следующей жизни. Слишком ты мягок и деликатен. — говорит Мико и грустнеет: — наверное поэтому я и… потому что ты мягкий, но в то же время можешь постоять за себя. Ты меня поймешь. Так что я подумала, что… ну, что нельзя нам друг друга потерять. Пока… — она обозначает взглядом что-то вроде «пока контракт не исполнен и все мои враги не легли в сырую землю, а их дома не сожжены дотла, а их города не отданы на разграбление и не засыпаны солью». Кто я такой, чтобы спорить с девушкой? Киваю в ответ. Получаю полный удовлетворения взгляд.